Госоловкер Я.Э. Логика Мифа.

М.: Наука. 1987.
(версия от 07.05.2012).

Трагические обстоятельства написания этой книги (см. Логика жизни Якова Голосовкера. Р. Фрумкина. Знание-сила, № 4. 1988 г.; послесловие к «Сказаниям о титанах)» и огромная пронзительная сила его сказаний (несомненно, умирающий кентавр Хирон – это сам автор) не должны препятствовать объективному разбору и оценке ее.
Книга заслуживает честного разбора, в т.ч. жесткого. Не должно быть поправок на то, что она - смысл жизни автора. Ее «проницающая сила» от этого делается только сильнее; этому надо соответственно противостоять в тех вопросах, где автор ошибается.
Голосовкер поставил важнейшую проблему: миф как знание. Воображение искони обнаруживается как форма познания, имеющая наиболее древний познавательный опыт и язык, но при наиболее загадочном шифре. Деятельность воображения рассматривается как высшая форма мышления, как деятельность одновременно творческая и познавательная.
«Не обладая еще аналитическими методами научного знания, не отчленяя индукцию от дедукции, древние эллины исстари познавали мир непосредственно синтетически – одним воображением. Именно само воображение служило им как бы познавательным органом, выражая результаты этого познания в образах мифа. …воображаемый объект мифа не есть только выдумка. А есть одновременно познанная тайна объективного мира и есть нечто предугаданное в нем; в воображаемом объекте мифа заключен реальный объект. И поскольку содержание, т.е. тайна действительного объекта, беспредельна и микрокосмична, постольку и «имагинативный объект» насыщен смыслом, как рог изобилия – пищей. Имеет место «бесконечность» смысла мифа. «Миф есть запечатленное в образах познание мира во всем великолепии, ужасе и двусмысленности его тайн».
 В книге рассыпаны блестящие жемчужины, замечательные афоризмы (миф насыщен смыслом, как рог изобилия – пищей), тонкие наблюдения. «Эстетика у эллинов – онтология (изучение бытия). Мифология у эллинов – гносеология (теория познания)».
Надо отметить глубокий анализ, в частности, блестящий целокупный образ видения/ведения в греческих мифах. (Ср. Тейяр де Шарден).

Автор осуществил детализацию концепции Леви-Брюля (алогичность мифологического мышления), предвосхитил многие идеи Леви-Стросса (в т.ч. комбинаторный характер мифологического мышления; анализ вариаций мифа для выяснения его структуры). При сравнении с данными современной ему физики он предвосхитил «Дао физики» с ее недостатками.
Однако, несмотря на знание предмета и проницательность, Голосовкеру не удалось избежать рассмотрения чужой культуры через стереотипы собственной, что выглядит очень странно для профессионала. А именно, он смотрит на мифы через современное восприятие пространства и времени. Почему он считает пространство мифа эвклидовым? В то время, когда создавались греческие мифы, Евклид еще не родился, и понятие соответствующего пространства не вошло в умы людей. Пространство мифологической среды, как для творцов, так и восприемников мифа, именно неевклидово (если вообще наложить на их мировосприятие это понятие). И причем здесь физика Ньютона? Ее-то уж точно «мифотворческий донаучный ум» не знал. Насчет исчисляемого времени тоже сомнительно. В конечном счете, Голосовкер пользуется Кантовскими «врожденными идеями», что представляет собой огромный шаг назад, например, по сравнению с Тан-Богоразом.
Миф не нарушает законов логики. Ему нет до нее никакого дела: он старше, гораздо старше логики; когда миф создавался, логики не было. Миф не нелогичен, не алогичен. Он дологичен. Миф не покушается на эвклидовость пространства – Эвклид еще не родился. Миф не нарушает законов обычного мира, и особенно законов Ньютона – он их еще не знает. Тем более миф не может нуждаться в физических или химических превращениях для обретения невидимости – физики и химии не было. Более того, у мифа вовсе не отнято право задавать вопросы «почему» и «каким образом» - эти вопросы еще не появились, понятие причинности еще не сформировалось, когда создавался миф.
Не так-то много выявил Голосовкер собственно в логике мифа. Замечательные высказывания, например:
«Как исследователь я буду разрезать мистику так, как анатом разрезает тело, чтобы вскрыть как познавательную, так и затемняющую познание работу воображения, фантазии, отделить их друг от друга и открыть те законы, которые управляют деятельностью воображения»;
«Любой вид знания имеет свою структуру. Но наряду со структурой знания существует и структура заблуждения и невежества. Наряду со структурой света существует и структура мрака – в том числе и духовного мрака. А если есть структура заблуждения, невежества и духовного мрака, то не невозможна и структура чудесного. Поскольку координированные заблуждения могут рассматриваться как система заблуждений, простольку и координированные чудеса «Чудеса» могут рассматриваться как система чудесного. А где есть система, там есть и логика. Следовательно, возможна и «логика чудесного». Более того: я разделяю положение, что та же разумная творческая сила – а имя ей Воображение, Имагинация, - которая создала миф, действует в нас и посейчас, особенно у поэта и философа, но в более прикоытом виде. Пока не угасло воображение, до тех пор есть. есть и есть логика чудесного. Вычеркнуть ее можно только с истиной. Я хотел бы видеть такое знание, которое существовало бы без истины. Даже отрекающийся от истины и топчущий истину топчет ее во имя истины. Правду бьют избитыми правдами», -
остаются фактически просто декларациями.
Леви-Стросс, в отличие от Голосовкера, особо отмечал закономерности превращений, т.е. наличие, наряду с разрешенными, и запрещенных метаморфоз. У Голосовкера возможно все. В структуре (логике) мифа не отмечена структура диалога, которая, например, прослежена в «бесструктурном» у Леонардо (Баткин). Значит ли это, что диалога еще нет в мифе, или тут отказала проницательность исследователя?
Очень странные представления о пределах воображения и о возможном и невозможном (глава 7). Как насчет непредставимого, но возможного? Здесь интересные суперпозиции с физикой (ср. высказывания Ландау), где эти ситуации возникают постоянно.
Химию лучше бы не трогал. Что ему не понравилось в химической траектории? А в отрицательной энергии? Когда-то для нетренированного разума были непредставимы отрицательные числа. И причем здесь реальные метафоры и символические субстанции?
Материалистической диалектики Голосовкер не знает и не желает знать. Диалектическую логику мира подменяет диалектической логикой воображения.
Идеализм пробивает себе дорогу - люди всегда находят то, что хотят найти.
Почему-то Голосовкер полагает, что диалектика присуща только микрофизике. Диалектика действует в любом масштабе. Логика непригодна для изменяющихся объектов, о чем у него и сказано совершенно отчетливо. Микрообъекты просто изменяются очень быстро. (Как выглядит река на протяжении десятков тысяч лет? Как меняются континенты за десятки миллионов?). Приемлемость логики/диалектики определяется не пространственным, а временным масштабом.
Логика, родившаяся как инструмент познания в 5 в. до н.э в Греции, вытеснила и заменила миф в этом качестве, в том числе яростно отрицая его (см. у Аристотеля относительно Эмпедокла). Познавательные возможности этого нового инструмента огромны. Однако они ограничены («формальная логика учит, как надо думать в булочной, чтобы не обсчитаться сдачей» [Пастернак, Охранная грамота]), что диктует необходимость второго отрицания с переходом на новое качество (а отнудь не с возвратом к старому).
Сто лет назад было сказано: «Современная физика лежит в родах. Она рожает диалектический материализм». А вовсе не миф.
«Прошу запомнить, что наши идеи и наша интуиция имеют ценность лишь в том случае, если они согласуются с реальностью... задача – иметь раскаленный мозг, вырабатывать идеи и тут же согласовывать их с принудительной силой реальности. В просторечии это называется мудростью» [Олег Куваев. Территория].

Миф чрезвычайно трудно понять и интерпретировать нашим, воспитанным на логике сознанием. Миф – это житель планеты Солярис. Огромное количество работ, выдвинутых теорий, в том числе интересных, правдоподобных, гениальных, все так же далеки от его сущности. Видимо, понимание мифа возможно только на его языке, который, к счастью есть в нашем распоряжении - языке метафор. Попытки понять миф напоминают борьбу героя с чудовищем, постоянно меняющим свою форму (борьба Пелея с Фетидой, борьба Геракла с Протеем, и т.д.). При этом видение истинного образа оборотня – это «мужественное прозрение истины сквозь игру обманов».