Лев Александрович Нисельсон 
Скончался Лев Александрович Нисельсон – заведующий лабораторией технологии веществ особой чистоты ГИРЕДМЕТа, крупнейший специалист в области химии и технологии редких и рассеянных элементов, ректификационной и кристаллофизической очистки, автор 600 научных работ, в том числе - справочника-монографии по коэффициентам распределения.
Журнал «Неорганические материалы», членом редколлегии которого Лев Александрович состоял долгие годы, не счел возможным поместить некролог.
Как много стало специалистов по политической, дипломатической, финансовой, хозяйственной химии, не говоря уже о нано-химии, и как мало осталось специалистов Химиков. Ниже приведена статья сотрудников Льва Александровича из газеты ГИРЕДМЕТа.
Трудно представить, невозможно смириться – мы говорим о Льве Александровиче в прошедшем времени. Кажется, вот сейчас появится в конце коридора его сутулая фигура. Он вбежит в лабораторию мелкими семенящими шагами: «А не пора ли нам попить чаю?». И мы соберемся за большим столом, где у каждого свое привычное место, а он сядет во главе…
Со стороны казалось, он занят какими-то мелкими делами – что-то паяет на горелке, сверлит пробку, вытачивает на токарном станке фторопластовый фланец (он всегда гордился – «я же токарь!»), собирает термопару, притирает шлиф. А он все время думал, работа мысли не прекращалась никогда.
Из чего прорастает талант, откуда берутся способности? Что мог передать мальчику вечно пропадающий по своим комиссарским делам и окончательно сгинувший в 34-м году отец? – о нем остались у сына смутные воспоминания. Мать была художницей, а ребенка с раннего детства тянуло к технике, к физическим опытам. С какой гордостью он рассказывал, что в коммунальной квартире на Малой Бронной собирал установку для выращивания рубина и спал на кислородном баллоне вместо подушки! А в школе довольно часто были двойки, за что остался даже на второй год в 7 классе. Еще была станция Юных техников в Политехническом музее и война…
С 1941 года началась его трудовая биография: вместо школы – завод № 30, где ученик-слесарь по 2 смены выпиливал отверстие в фанерном крыле самолета, падая от усталости и рискуя покалечиться. Как начальник заводской лаборатории увидел среди десятков других в огромном цехе и угадал незаурядные способности в тощем пареньке с буйной гривой, как понял, что его можно привлечь к творческой работе? Всю жизнь Л.А. помнил Анатолия Ивановича Корнишина и был ему благодарен! В этой заводской лаборатории они ставили какие-то опыты, но достоверно известно, что получали там сахарин!
Он мечтал о физфаке МГУ, но с такой внешностью, фамилией и репрессированным отцом путь туда был ему «заказан». Он поступил в МИТХТ им.М,В, Ломоносова и стал пропадать на кафедре в лаборатории, осваивая технику эксперимента, познавая химию редких элементов на практике и с трудом сдавая обязательные экзамены. Он работал самостоятельно с самого начала, выбирая интересующие его вопросы, не терпел бесполезного руководства. В результате уже в 1948 г. появилось его первое авторское свидетельство (И какое! И без соавторов!) – «Способ отделения тантала и ниобия от титана», определившее основное направление всей дальнейшей жизни.
После окончания института была работа преподавателем – на Станции юных техников и в Московском институте цветных металлов и золота – но он не любил преподавать, читать лекции. Это отвлекало от собственных исследований.
С 1960 г. Л.А. в Гиредмете – 48,5 лет! почти день в день (он пришел 1 сентября, а вышел из Гиредмета в последний раз 27 февраля 2009 г.).
Талант исследователя в сочетании с высоким мастерством экспериментатора позволили ему создать целую школу-направление в области получения особо чистых веществ. Образцы их составляют большую часть Постоянно Действующей Выставки-коллекции РАН по чистым веществам, являясь эталонными.
ОХМЗ, ПОЗ, СМЗ, ВДГМК, ЗЧМ, УКТМК – вот далеко не полный перечень предприятий, где успешно работали и работают его технологические схемы по получению, разделению и очистке ниобия и тантала, титана и ванадия, циркония и гафния, рубидия и цезия, сурьмы и висмута, германия, мышьяка, ртути, рения и пр., и пр.
Почти шестьсот (!!!) научных публикации и авторских свидетельств, курс лекций в МГУ стали практическим руководством для студентов и специалистов.
С 1963 г. Л.А. руководил лабораторией 34. Много народу «прошло через его руки», не все выдерживали его темп работы, многие уходили, но навсегда считали себя его учениками. Он выпустил в свет целую плеяду остепененных учеников-кандидатов и докторов (более 40), а количество дипломников не поддается счету.
У него был «порочный стиль руководства» - ему проще было все сделать самому. К тому же он получал удовольствие от всего, что делал – от исследований, от мытья посуды («я – старший лаборант!»), от построения равновесных кривых. Он часто повторял, что он – «счастливый человек, поскольку всегда занимался чем хотел, когда хотел и сколько хотел».
Смолоду у него были такие же увлеченные работой и жадные к жизни друзья – Вигдорович В.Н., Глазов В.М., Новиков И.И. – все стали профессорами, докторами наук.
Он был очень демократичным, но умел настоять на своем, если был уверен в своей правоте; не держал дистанцию, хотя цену себе знал. Он любил, чтобы его хвалили, но всегда знал и чувствовал истинное отношение к себе. Особенно помнил и ценил доброе и уважительное отношение к себе замечательного химика Иванова-Эмина Б.Н., проф. Меерсона Г.А., Зеликмана А.Н., бывшего директора Гиредмета Костина В.Н., чл.-корреспондентов АН СССР Некрасова Б.В., Копецкого Ч.В., академиков Буслаева Ю.А., Девятых Г.Г.
К нему многие приходили за советом, помощью, консультацией – он умел быстро ухватить суть проблемы, подсказать решение или литературу. Его широкий научный кругозор базировался на постоянном чтении или просмотре периодической научной и научно-популярной литературы – он любил и умел посещать Ленинку, выписывал кучу журналов: «Наука и жизнь», «Химия и жизнь», «Техника – молодежи», «Природа», «Катера и яхты», «Земля и Вселенная»…
К космосу у него было особое отношение. В молодости он добирался пешком по Военно-грузинской дороге к горной обсерватории под Кисловодском, чтобы самому увидеть и заснять солнечное затмение – снимки сохранились! А в последние годы поставил у себя телескоп: «Мы будем смотреть на звезды…». А рядом с телескопом мог стоять микроскоп – вот это и есть широта его интересов.
Он любил активный отдых – волейбол, теннис. С годами остались только лыжи – горные и водные, любил водить машину, путешествовать. И ко всему, что умел и любил делать сам, старался привлечь нас – ему хотелось поделиться удовольствием («…ты попробуй, я знаю, тебе понравится!») и иметь команду единомышленников. Он приобщил нас к автомобилизму, в дни здоровья почти вся лаборатория каталась на водных лыжах, он обучил этому и наших детей! Он гордился нашими успехами!
Он любил динамику, скорость, ему всегда нужно было куда-то бежать… Но на бегу он успевал увидеть звезду, цветок («…ты посмотри на него в микроскоп, ты удивишься, какой он красивый!»), женщину.. Он любил Лермонтова, Высоцкого, Гамсуна и Анну Герман.
За все долгие и плодотворные годы работы у него не было ни одной правительственной награды, даже знака «Почетный металлург»! А ведь он тоже был честолюбив!
Конечно, за это время было всякое, не всегда на небе солнце… Мы спорили с ним, ругались, обижались и обижали, ссорились. Но это были ссоры и обиды близких людей. Он был отходчив и не злопамятен. А если после ссоры принести сырники с вареньем, то мир восстанавливался еще быстрее.
Многого он не успел… Он мечтал о внуке (родились 3 внучки); о Большом Барьерном Рифе; о финансово-независимой, современно оборудованной исследовательской физико-химической лаборатории; мечтал поставить на лыжи внучку; осознавая нереальность, мечтал о полете в космос. Осталась недописанная книга по ректификации.
Он рассчитывал еще лет на пять активной жизни…
Помните, как у Шварца: «Слава безумцам, которые осмеливаются жить и любить так, словно они бессмертны!» - это о нем!
И вот его нет… От этой безысходности и необратимости опускаются руки.
Мы осиротели, мы потеряли Учителя и Друга.
Здесь, в лаборатории, где все сделано либо его руками, либо его идеями, мы не расстанемся с ним никогда. И, глядя в его умные глаза (теперь уже на портрете),
мы будем просить его помощи, подсказки и совета.
Прости нас и СПАСИБО за все…
Светлая память…
Коллектив лаб.34 им. Л.А.Нисельсона (Лаборатория технологи веществ особой чистоты)
Лев Александрович рассказывал мне, как в свое время его разбирали на партийном собрании по поводу того, что негоже доктору наук собственноручно заниматься стеклодувными работами. Парткомов больше нет. Да и стеклодувов тоже больше нет.
Мы собирались обсудить с Львом Александровичем парадокс Гиббса, которым он много занимался: "Это какая-то особенность нашего мышления, какая-то складка у нас в мозгу". Не пришлось... 
